Человек не отсюда. 105 лет со дня рождения Дмитрия Богинова

Как это «не отсюда», если Дмитрий Николаевич Богинов самый что ни на есть настоящий русак, находивший общий язык с кем угодно и когда угодно, одинаково чувствовавший себя своим и в высоких кабинетах, и в раздевалках? Кабинеты, впрочем, он не любил, и порой не любил демонстративно. Но я не об этом, я о непохожести, «инаковости», которая в Дмитрии Николаевиче при всем его абсолютном обаянии чувствовалась всегда. Он, безусловно, выламывался из среды, ничего для этого не делая специально, он держал себя не как барин, но как человек «не из простых». А вот из каких он действительно был, и как сумел прожить такую яркую и насыщенную жизнь в образе человека, достойного лучшей участи – это загадка.

Он не одну загадку оставил. Он оставил их множество, поэтому разбираться с биографией Дмитрия Николаевича Богинова, заслуженного тренера РСФСР и УССР – дело, уверяю вас, абсолютно бесполезное. Где правда, а где вымысел, где миф, а где реальность, где факт, а где фантазия, разобраться невозможно. Вот я и думаю, что для сценаристов штрихи к биографии, а это именно штрихи, отрывки и намеки – просто находка. Боюсь, что зрители такого будущего кино не поверят, что такое могло быть с одним человеком. Сочтут за украшательство, за придумывание в угоду увлекательности. А тут придумывать ничего не надо.

Все более или менее внятное, касающееся Богинова, начинается с 50-х, даже с середины десятилетия, а что до этого… Давайте ничего не буду придумывать, просто процитирую отрывок из повествования мэтра спортивной журналистики Александра Нилина: «В том же шестьдесят первом году вторыми за ЦСКА встали в турнирной таблице торпедовцы из Горького. Они же играли против армейцев в финале Кубка. Красавец Дмитрий Богинов к тому времени проработал с ними пять сезонов, постепенно приучая к месту в десятке. Отсидевший положенное время в ленинградской тюрьме (по уголовным статьям) Богинов избрал себе поприще поспокойнее – сделался хоккейным тренером. В хоккей с шайбой он никогда не играл. Но, тренируя хоккейную команду, сумел проявить себя. Человеческая одаренность Дмитрия Николаевича выделяла его в тренерской среде, и вообще в спортивном мире. Колорит уголовного прошлого и безупречный французский язык – он до семи лет жил во Франции – лукавый демократизм и обаяние блатного в сочетании с безупречностью манер уверенного в себе щеголя покупали всех без исключения. Душа любой компании, он и командой воспринимался в этом качестве. В сезон своих наибольших успехов собравшиеся в Горьком хоккейные таланты – забубенные головушки – готовы были идти за Богиновым в огонь и в воду».

Сильно. Насчет «до семи лет во Франции» – этого я больше нигде не встречал, как и насчет именно ленинградской тюрьмы (как правило пишут, что Богинов «отбывал наказание в лагерях»). Было или не было – кто знает? А как насчет дворянского происхождения, отца контр-адмирала, как в Википедии, а как насчет отца - судового механика и матери -судового врача, как в другой версии? А как насчет «попал на финскую кампанию после того, как начал тренировать футбольную команду завода имени ОГПУ», что явствует из собственноручно заполненной анкеты? А что значит «сделался хоккейным тренером», если тренировать, правда, в футболе, он пробовал еще до войны?

Похоже, биографию Дмитрию Николаевичу приходилось придумывать, и были для этого какие-то особые обстоятельства детстве, и особенно в юности. Но то, что он играл в футбол в конце 30-х – похоже, правда (а то, что учился у великого форварда Михаила Бутусова – возможно, и нет). То, что закончил ФЗУ, и два года работал слесарем – видимо, правда, а вот как он при этом одновременно умудрялся быть «известным вором»? То, что участвовал в «той войне незнаменитой», то есть финской – тоже правда, как и то, что прошел он ее штрафником, впоследствии прощенным. Насчет вручения ордена Красного Знамени самим «всесоюзным старостой» Михаилом Ивановичем Калининым есть неясность, не говоря уже о боевом пути в Великую Отечественную, который танкист Богинов начинал как ополченец.

О боевом пути остались даже не сведения, а скупые свидетельства, в основном самого Богинова. Понятно, что, как все настоящие фронтовики, о войне он не любил рассказывать, но к этому добавлялись и изгибы биографии, заставляющие опять же затушевывать какие-то эпизоды, сознательно оставлять белые пятна, никогда не упоминать конкретных дат и деталей. Поэтому ни об обстоятельствах угона немецкого танка из расположения врага в самом начале войны, ни о второй отправке в штрафбат (это, по Богинову, случилось уже после Сталинграда, и спас его от трибунала чуть ли не будущий маршал Константин Рокоссовский), конкретики не существует.

Достоверно, что войну он прошел с приключениями, в канонические герои его записывать трудно. По одним сведениям закончил он ее в звании капитана, по другим – майора, одно время командовал танковой ротой (в Википедии фигурирует бригада, но это уж слищком), получил несколько ранений, на пиджаке у него был целый орденский иконостас, но в анкете его собственной рукой напротив графы «правительственные награды» почему-то стоит прочерк – все это только добавляет вопросов, на которые ответы получить вряд ли удастся. Есть базовая основа, остальное – детали. Будем считать, что Дмитрий Николаевич в главном за нос людей не водил, но и всей правды, с учетом особенностей биографии, не раскрывал.

Интересующихся отошлю к по-своему замечательным рассказам Льва Россошика и Евгения Рубина – тексты есть в интернете. Они с Богиновым дружили, он им доверял, чтение это увлекательное, потому что походит на авантюрный роман, по крайней мере, на его заготовки. Читая, про себя не раз восклицаешь «не может быть!», но это Богинов, это его аура, и его интерпретации.

Если представить, что Остап Бендер прошел Великую Отечественную, и выжил, и в чем-то остался прежним Остапом, а в чем-то кардинально изменился – это про Богинова. Когда я высказал такое предположение Николаю Семеновичу Эпштейну, Семеныч категорически не согласился, но сказал, что Димка – он, как и многие сверстники, называл Богинова именно так – был, конечно, «уникальный человек, фантазирующий жизнь. Иначе ему было бы скучно». Эпштейн рассказал мне историю, которая есть в книге Николая Вуколова «Хоккейные истории и откровения Семеныча» – но это было до того, как книга вышла в свет. Пересказываю со слов Эпштейна.

Эпштейну и Богинову перед турне по США (декабрь- январь 1961-го) поручили возглавить молодежную сборную СССР (она называлась второй, но по сути была именно молодежной). Прилетели они в Нью-Йорк, сходили на матч НХЛ «Рейнджерс» – «Детройт», визит советских хоккеистов широко освещался в прессе и на ТВ, и телерепортер как-то подловил Богинова у входа в гостиницу. И сразу начал спрашивать…о Никите Сергеевиче Хрущеве, главном человеке в стране, о том, как к нему в Союзе относятся, любят или не любят, снова выберут или нет. Дмитрий Николаевич отвечал, что относятся нормально, а любят или нет, неизвестно, Все вопросы были с подковыркой, и в конце концов Богинов чуть не послал репортера прямым текстом.

Когда оказалось, что это был прямой эфир, Богинов с Эпштейном слегка приуныли – оба слишком хорошо знали, как «наверху» могут отреагировать на излишнюю раскованность. Когда в номере раздался телефонный звонок, ничего хорошего они не ждали. Звонили из посольства – там были в восторге от Богинова, который отвечал как нормальный человек, не зажатый идеологическими рамками.

Историй, связанных с Богиновым-тренером, множество. Но пора сказать, как он стал тренером, ни разу не встав на коньки. Тренировал он, пусть немного, и до войны, и после, а тренерское образование получил в знаменитом институте имени Лесгафта, выпустившись как специалист по футболу и хоккею. Успел потренировать юношескую сборную Ленинграда, немного поработал в Крыму, а серьезно в профессию окунулся уже в Горьком, куда его привели рекомендации врачей. Не потому, что там был самый здоровый климат, а потому, что климат был здоровее, чем в Ленинграде.

Любопытная деталь. Торпедовские «старики», поначалу не принявшие    нового начальника, устроили ему «экзамен» в одном из цехов автозавода, подговорив работяг-болельщиков погонять тренера по вопросам… слесарного дела. Они вроде слышали, что Богинов по молодости в штамповочном цехе работал. И «столичный» не прокололся ни разу, заслужив уважение сначала не как тренер хоккейной дружины, а как бывший слесарь. Как тренер он заслужит уважение чуть позже.

Про то, как горьковское «Торпедо» под водительством Богинова весной 1961-го первым прошибло брешь в московской стене, написано много. Полагаю, что Дмитрий Николаевич не был ни тренером-новатором, ни каким-то особо хитроумным тактиком, но он был гениален в том, что мог найти подход к любому игроку, довести его до ума, зарядить высокой целью и подвигнуть на тяжелую тренировочную работу. Мотиватор он был отменный, даже непревзойденный. Когда играли первый матч американского турне в Гранд-Форксе и уступали, то Богинов перед третьим периодом приказал своей знаменитой горьковской троице Сахаровский-Чистовский-Халаичев выйти, и забросить две шайбы. А голкипера Витю Коноваленко напутствовал словами, что если тот пропустит хоть еще одну шайбу, то это будет для него последняя игра в США, потому что негоже проиграть заштатной студенческой команде из заштатного городка с населением в 13 тысяч человек. Тройка не забила, но сделала все, чтобы студенты уступили, а Коноваленко – не пропустил. А у действующих олимпийских чемпионов, пусть от золотого американского состава образца 1960 года осталось всего четыре человека, молодежка выиграла все три матча – два в Колорадо-Спрингс, и один в Нью-Йорке.

В том сезоне горьковчане для начала выбили из медальной зоны московских динамовцев, а непосредственно в матче за серебро одолели звездные «Крылья Советов». Следующего серебра хоккейная провинция добьется через 27 лет. Премировали команду пятью автомашинами, которые еще надо было купить, и главному тренеру пришлось занимать денег, чтобы получить в свое распоряжение «Волгу».

По Москве он гонял на выделяемой заводом «Чайке», которой милиционеры на перекрестках отдавали честь, потому что на «Чайках», да еще с ветерком, простые люди не ездили. Его знали в лучших ресторанах, он был своим и в Доме кино, и в Доме журналистов, там Богинов восполнял то, чего ему так не хватало в Горьком.

Когда его подопечные стали знаменитостями (что он им предрекал), и однажды сильно проштрафились, он на проработочном собрании произнес такую речь (цитирую по Евгению Рубину): «Простительны многие недостатки, но не жлобство. Как не стыдно вам, состоятельным людям, шататься по забегаловкам, присаживаться к чужим столам, пьянствовать с босяками? Вы думаете, я святой? Но когда мне хочется погулять, я беру билет на самолет, через час прилетаю в Москву, и иду, куда мне нравится, и с кем мне нравится. А вы делаете это дома, где вас знает каждая собака. И на глазах у людей, которые вам поклоняются, превращаетесь в свиней. Подумайте над тем, что я сказал, и впредь постарайтесь быть умней».

Ни одна провинциальная команда не могла держать высокую планку долго, и «Торпедо» не смогло. Для того, чтобы сохранять уровень, надо было работать, как в том самом серебряном сезоне, но такая жизнь требует самоотречения. Богинов покинул команду после конфликта с ведущими игроками и их дисквалификации, история была громкая, и поднять коллектив на новые подвиги Дмитрию Николаевичу не удалось. Зато удалось вдохнуть новые силы в киевское «Динамо» (будущий призер чемпионата СССР «Сокол»), придать новый импульс развития тольяттинскому «Торпедо», и можно только удивляться, как это удалось сделать не Бог весть какому профессионалу (это я в сравнении с великими того времени). Но он обладал такой харизмой, которая до определенного времени заменяла чисто профессиональные качества. Он был прежде всего силен как личность, а потом уже – как специалист.

Не знаю, байка или нет, но расставанию с Горьким способствовала одна история из высокого кабинета. Ближе к концу ставшего серебряным сезона заводское начальство решило, что надо опережать ЦСКА и брать золото. Богинова по этому поводу вызвали к директору и спросили что надо для этого сделать. Тренер попросил срочно привезти из столицы несколько комплектов новой формы. Когда дело было сделано, два высоких начальника (один – член ЦК КПСС Киселев, другой – будущий секретарь ЦК Катушев) поинтересовались, к чему команде новая форма в конце сезона.

Богинов ответил, что форма не для хоккеистов, а для них: «Надевайте, выходите на лед, и выигрывайте».

В хоккейной энциклопедии Богинову посвящено шесть строк, а вместо даты смерти стоит прочерк. И тут без мистификации не обошлось

Досье

Дмитрий Николаевич Богинов
7.05.1918, Петроград (по другим сведениям – деревня Кулотино Новгородской губернии) - 4.06.1992, Москва. Советский тренер, спортивный функционер. Заслуженный тренер РСФСР и УССР.
Участник Великой Отечественной войны. Награжден орденом Красного Знамени и, возможно, другими орденами. 6 января 2022 года именной стяг поднят под своды дворца спорта «Нагорный» в Нижнем Новгороде.
Карьера тренера и спортивного функционера: На тренерской работе – с 1948 года. 1950-1953 – тренер футбольной и хоккейной команд спортобшества «Трудовые резервы», 1953-1955 – команд спортобщества «Наука», молодежной сборной Ленинграда по хоккею.
1955-1963 – «Торпедо» (Горький), 1963-1968 – «Динамо» (Киев), 1972-1973 – «Автомобилист» (Свердловск), 1974-1975 – «Локомотив» (Москва), 1976-1978 – «Торпедо» (Тольятти). 1979-1987 – председатель Федерации хоккея РСФСР.
Достижения: Серебряный призер чемпионата СССР 1961. Финалист Кубка СССР 1961, победитель хоккейных турниров Всемирных универсиад 1966, 1968.