Универсал номер один. 85 лет со дня рождения Валерия Никитина
Есть хоккеисты, репутация которых от количества титулов не зависит, или почти не зависит. Хотя два золота чемпионата мира для игрока не из столицы в советское время можно было смело считать высочайшим достижением, Валерия Никитина ценили не только за это, и не только специалисты, но и некоторые болельщики со стажем до сих пор считают Валерия Александровича одним из лучших игроков отечественного хоккея за всю историю.
И в этом, пожалуй, нет никакого преувеличения, просто его в разного рода символических списках «обходят» те, кто больше был на виду.
А матчей с участием «Химика» транслировали мало, и, если говорить о всей стране и далеких от большого хоккея городах, то там Валерия Никитина можно было увидеть только в матчах сборной. Кому-то достаточно было одного раза, чтобы выделить этого то ли хитрого и цепкого защитника, то ли виртуозного нападающего (это в зависимости от того, в каком амплуа воскресенец выходил на площадку), чтобы отличать его и дальше, и радоваться, услышав в сплошь звездном составе знакомую фамилию. Никитина любили болельщики, никогда в своей жизни не бывавшие в Воскресенске, таких было немало, а то, как местные его любили, и не говорю.
Многолетний капитан «Химика» Юрий Морозов считал Никитина лучшим игроком «Химика» всех времен, и с ним, пожалуй, можно согласиться. Отец-основатель команды Николай Эпштейн на мой вопрос про лучшего из лучших назвал несколько имен, но Никитина вспоминал по-особому тепло. У Эпштейна не было любимчиков, у него были любимые игроки, а как было не любить Валеру Никитина, который воплотил лучшие черты того бронзового «Химика»: техника, интеллект, своеобразие почерка, понимание игры, бойцовский характер? Ну и универсализм, конечно – все-таки Никитин был и остается эталонным универсалом отечественного хоккея.
Тот же Морозов рассказывал, как у них иногда решался вопрос, какую роль будет выполнять Никитин перед очередным матчем – Валерию достаточно было сказать что-нибудь вроде «слышь, Мороз, дай-ка я сегодня впереди поиграю, чувствую, что пойдет. А ты тогда за меня сзади отработай». Пока соперники разбирались, что к чему, «Химик» уже вел в счете. Не знаю, насколько Николай Семёнович бывал в курсе таких договоренностей, и насколько часто это происходило, но подобное вполне могло быть в духе того «Химика», и Морозову нет оснований не верить.
В сборной такая «партизанщина» не могла проходить ни при каких обстоятельствах. Эта составляющая карьеры уникального универсала изобилует резкими поворотами, а учитывая однажды высказанное мнение Анатолия Владимировича Тарасова о Никитине и «Химике» в целом, можно удивляться, как вообще Никитина брали в сборную. Пожалуй, настолько уничижительно мэтр ни о ком не писал: «К сожалению, неудачный Никитин игрок, не яркий, не выдающийся. Беда Валерия в том, что из него хотели воспитать универсала. В «Химике», где взята линия на универсализацию, Никитин играет долгие годы, и вот результат. Не случайно в этом клубе не воспитан ни один высококлассный игрок».
Похоже, Анатолием Владимировичем больше двигало неприятие даже не Валерия Никитина, а «Химика» в целом. А «Химик» тех лет – это Эпштейн, не раз и не два огорчавший тарасовский ЦСКА, больше чем наполовину состоявший из игроков сборной страны. Их взаимоотношения – особая статья, ну и Никитину как идеальному выкормышу Эпштейна, тоже прилетело. Еще и за то, что «в армейцы» он не пошел (и никуда не пошел, хотя рады были видеть в любом топ-клубе), чем вдвойне обидел всесильного Тарасова.
Так вот Анатолий Владимирович, буквально уничтоживший Никитина, тем не менее в сборную его не часто, но брал. Не потому, что Валерия проталкивал Эпштейн, и не потому, что за него радел старший тренер сборной Аркадий Иванович Чернышёв, а потому, что такой универсал бывал очень нужен команде. Таких универсалов не воспитывают, в такое дано природой, а дальше дело тренера, как использовать и развивать это редкое качество. Эпштейн использовал и не мешал, потому что понимал органичную природу дарования, Тарасов – не понимал и не принимал, но вынужден был при настоятельной необходимости переступать через себя.
Начиная с 1960 года Никитин сыграл за первую сборную три матча за шесть лет – в 60-м, 61-м и 65-м. Все – в Москве, все – товарищеские, все – неудачные для сборной, если считать неудачей 3:3 с Канадой в феврале 65-го. В период с 1967-го до 1970-го включительно он провел за главную команду страны уже 39 матчей, из них 16 на чемпионатах мира-1967 и 1970 (на Олимпиаду-1968 и на чемпионат мира-1969 Никитина не брали). Парадоксов за этот короткий период благожелательного к Никитину отношения со стороны тренеров сборной можно найти немало.
В Вене-1967, турнире для отечественного хоккея практически культовом (вышел даже большой альбом, посвященный именно этому чемпионату), Никитина определили в пару к армейцу Олегу Зайцеву, в первых двух играли Рагулин-Иванов и Кузькин-Давыдов. Судя по тому, какая роль отводилась линии защиты, лучших своих качеств Валерий Никитин и не мог продемонстрировать. Три потрясающих звена Альметова, Старшинова и Полупанова позволяли побеждать и без креатива оборонцев в атаке, какая уж там «яркость» от лидера «Химика»! Но внимательные болельщики все равно Никитина разглядели – уж очень он даже в строгих рамках был особенным во всем, начиная с легкого катания, графически точного в передачах, и неуступчивого в борьбе с лучшими форвардами соперников.
В декабре на Московском международном турнире мы увидели Никитина в нападении в звене с Виктором Якушевым и Вениамином Александровым, в этом же составе они играли и в США на Мемориале Брауна. Два виртуоза по краям и Виктор Якушев в центре тренеров сборной, однако, не впечатлили, и в самом начале 1968-го в Канаде Никитина отправили в защиту – сначала в пару с феноменальным Виктором Блиновым, а на Турнире столетия Никитин сыграл и с Виталием Давыдовым, и с Игорем Ромишевским, и с Александром Рагулиным. Перед олимпийским турниром его снова перевели в нападение, а в Гренобль воскресенца все равно не взяли, забыв о Никитине на два года.
Перед вторым подряд стокгольмским чемпионатом мира о нем снова вспомнили. Первый контрольный матч со шведами Никитин провел в защите, второй с финнами в нападении, третий с теми же финнами снова в защите в паре с Давыдовым – это все к характеристике Тарасова, которому универсализм Никитина был вроде как поперек горла. И на чемпионате мира эти перемещения в стиле «туда и обратно» продолжились – в защите Никитин играл с Давыдовым, в нападении с Мальцевым и Старшиновым, и великие его партнеры не могли пожаловаться на идеального подносчика снарядов (сам Никитин забросил всего одну шайбу, зато, наверное, самую важную в жизни – в ворота сборной Чехословакии в первом ключевом матче). Завершал он чемпионат снова в защите, у другого от таких перемещений голова бы кругом пошла, но это же был Никитин, вот что он на льду никогда не терял, так это голову.
В декабре того же 70-го Валерий Никитин провел последние три игры в сборной – в паре с одноклубником Юрием Ляпкиным. За спиной у перешагнувшего 30-летний рубеж ветерана были два золота чемпионата мира, и две стоивших золота бронзы чемпионата страны. Через год они с Юрием Морозовым отправились в австрийский Штадлау покорять сердца австрийских болельщиков. О том, что маэстро Валерий еще и защитник, австрийцы так и не догадались.
Характер у него был независимый, за словом в карман не лез, сыпал афоризмами, но к партнерам был строг, если ситуация того требовала – это касалось не только игры. Понятно, что для Эпштейна наличие такого игрока, которого он приметил еще по игре молодого Никитина за московский «Буревестник», было и счастьем, и болью, потому что проблем с такой личностью тоже хватало. Горячую натуру своего подопечного добрейший Семеныч не всегда мог сдержать, и ведь закончил свою долгую карьеру Валерий очень неординарно, мягко говоря.
Дело было уже после Австрии, осенью 1974-го «Химик» спорил за лидерство с грандами, одно время даже шел на первом месте, но в ноябре четверо лидеров команды попали в автомобильную аварию. По словам начинающего водителя Владимира Смагина, со сбора уговорил его поехать на новеньких «жигулях» Валерий Никитин, случился неудачный обгон на скользкой трассе, приведший к тяжелым последствиям не только для фигурантов, но и для команды, и для тренера. Но Эпштейн ни словом ребят не упрекнул.
Валерий Никитин так до конца и не восстановился, довольно скоро начав свою тренерскую карьеру в Уфе. Тренером он стал хорошим, что на себе почувствовали и хоккеисты «Химика», но это уже относилось совсем к другому периоду, а середина 90-х другой во всех отношениях переломной эпохой и была.
Данное «Спорт-Экспрессу» в 1996-м интервью поражало своей откровенностью и каким-то веселым бесстрашием. Его давал человек, который ничего и никого не боялся, для которого вопрос денег не стоял вовсе, и который спокойно шел против течения. Оставалось только удивляться, как «пенсионер-огородник», лет десять зарабатывавший на жизнь шабашкой («я и столяр, и плотник, и каменщик, и штукатур – в общем и по печному, и по мучному»), решился снова войти в достаточно мутную реку, чтобы помочь родному «Химику» и городу, где его «каждая собака знает».
Он прекрасно понимал, что его возвращение в профессию – это ненадолго, сожалел о том, что под влиянием новых реалий уходят из обихода привычные и важные для него понятия, пытался хоть как-то передать эпштейновское отношение к хоккею как к коллективному сотворчеству.
Ему это было важно.
Досье
Валерий Александрович Никитин. 20 06.1939, Москва – 13.01.2002, Москва. Советский хоккеист, защитник и нападающий, тренер. Заслуженный мастер спорта (1967).
Карьера игрока. 1956-1957 – «Буревестник» (Москва), 1957-1971 – «Химик» (Воскресенск), 1971-1973 – ВАТ «Штадлау» (Австрия), 1973-1975 – «Химик».
В чемпионатах СССР 510 матчей, 137 заброшенных шайб.
В сборной СССР – 42 матча, 4 гола. На чемпионатах мира – 16 игр, 1 гол и 9 передач.
Достижения. Чемпион мира 1967, 1970. Бронзовый призер чемпионатов СССР 1965, 1970. Чемпион Зимней спартакиады народов СССР 1966. Победитель Всемирной зимней универсиады 1966.
Карьера тренера. 1976-1979 – «Салават Юлаев» (Уфа), 1980-1983 – «Молот» (Пермь), 1995-1998 – «Химик» (Воскресенск).
