Вячеслав Колосков — пионер научного подхода к тренировочному процессу

Пятьдесят лет назад, осенью 1974 года, Вячеслав Колосков успешно защитил первую в СССР — да и во всём мире — диссертацию по хоккею. Его научным консультантом был Анатолий Тарасов, официальным оппонентом — Аркадий Чернышёв, а «подопытными» — действующие звёзды ЦСКА и сборной страны.

— Вячеслав Иванович, как началась ваша научная работа?
— В 1969 году я с отличием окончил кафедру футбола и хоккея института физкультуры. После выпуска пригласили преподавать, я набрал себе курс по специализации «хоккей» и начал работать. В 1971 году заведующий кафедрой Михаил Давидович Товаровский познакомил меня с Анатолием Владимировичем Тарасовым, который попросил прикрепить к ЦСКА какого-нибудь молодого и перспективного преподавателя, чтобы наладить тренировочный процесс с учётом современных научных требований. Тарасов работал по старинке — с тем, что ему досталось из опыта, без научной базы — и хотел изменить эту ситуацию. Так я перешёл в ЦСКА и какое-то время работал в качестве научного консультанта. Позже поступил в аспирантуру, где можно было углубленно заниматься наукой. Вместе с Тарасовым мы определили тему диссертации, моим научным руководителем стал профессор, доктор педагогических наук, основатель советской школы теории физического воспитания Лев Павлович Матвеев.

— Чем конкретно вы занимались?
— Эксперимент был достаточно объёмный. Представьте состав ЦСКА начала семидесятых — Рагулин, Фирсов, Третьяк, Михайлов, Харламов, Петров и так далее. Все они были моими «подопытными». Нашей задачей было определить наиболее эффективные методы тренировки — как по атлетизму, так и на льду — которые позволили бы сохранить высокую работоспособность на протяжении всего сезона. Для изучения мы анализировали физиологические показатели, выдыхаемый воздух, пульс и прочие данные, не буду вдаваться в детали.

— Как вы собирали данные?
— Спортсмены выполняли определённые упражнения, которые мы разрабатывали с Тарасовым. Во время и после выполнения снимали данные и анализировали полученный результат. От тех, что были раньше, эти упражнения отличались по двум компонентам. Во-первых, был совершенно чётко заданный темп, определяемый по пульсу, и время — не больше 50 секунд. То есть отрезок, который хоккеист работает на льду во время смены. Все упражнения укладывались в эти 45-50 секунд.

— Пользовались ли вы какими-либо зарубежными методиками?
— Все упражнения, точнее их параметры, исходили от меня по простой причине — эта диссертация по хоккею была первой в мире. Ни в Америке, ни в Канаде никто научных работ подобного рода не проводил. Конечно, не то чтобы я все придумал, многие упражнения видел у Тарасова и доработал. Хотя были и совсем новые, например, система круговой тренировки — это моё личное достижение. А традиционные упражнения я привёл в соответствие с временными параметрами и интенсивностью. И упорядочил их.

— Что такое круговая тренировка?
— Я располагал на местности, как правило гористой, несколько станций — скоростная работа, прыжковая, силовая и упражнения на ловкость. Эти станции нужно было пройти за 50 секунд, не прерываясь. Пульс у ребят вылетал за 190, даже 200 ударов в минуту. Это и есть круговая тренировка.

— На льду такие же эксперименты проводились?
— Конечно, куда же без этого. Точно также были разработаны специальные упражнения, в том же режиме и с фиксированием полученных данных.

— Были ли старые упражнения, от которых пришлось отказаться?
— Очень много. Тарасовский баскетбол, когда, например, Рагулин садился на Кузькина, а Лутченко на Цыганкова, и так играли. Это очень травмоопасное упражнение, вредное для позвоночника, коленей и прочего. То же самое в тренировках со штангой, которые никакого отношения к атлетизму не имеют. Тарасов учил, что упражнение можно придумать любое, важно, чтобы оно приносило пользу хоккею. То есть должно развивать качества и навыки, необходимые на льду. Вот и всё.

— Какие приборы вы использовали во время работы?
— Например, биометрические передатчики. На группу спортсменов клеил электроды и на кардиографе фиксировал частоту сердечных сокращений. Были упражнения, выполняемые в маске с использованием специальных физиологических мешков, в которые выдыхася воздух. Потом физиологи это всё расшифровывали, разделяли на фракции и изучали.

— Приборы были советского производства?
— Конечно, правда газоанализаторы в то время были иностранные.

— С помощью чего вы обрабатывали полученные данные?
— Тогда уже были компьютеры. Правда, выглядели они не как сейчас, это были огромные ящики, каждый с холодильник размером. У нас в институте физкультуры был один такой, его вполне хватало.

— Как хоккеисты относились к этим экспериментам?
— Очень тяжело. Представьте себе, звёзды — Харламов, Михайлов, Петров, Фирсов, а я им какие-то датчики наклеивал. Они же порой имитировали нагрузки во время тренировок, несмотря на то, что Тарасов рядом. Вроде работают, шумят, но, на самом деле, только видимость создают. А тут на них датчик висит, и сразу видно кто и что делает. Поэтому хоккеисты были очень недовольны. Были конфликты, не острые, конечно, но Тарасову иногда приходилось вмешиваться.

— Со временем отношение менялось?
— Я не постоянно работал с хоккеистами. Для чистоты эксперимента была ещё контрольная группа из студентов, с ними я тоже много времени проводил. Но отношение игроков менялось, в конце концов я заработал уважение и даже получил среди них вполне дружелюбное прозвище — «Наука».

— Научной работой вы занимались один?
— Нет, мне помогали с кафедры физиологии. Аспирантка, которая тоже писала работу, но по своей теме. Моя же тема называлась «Исследование условий сохранения высокой игровой работоспособности в длительном соревновательном периоде». Если говорить проще, как сделать так, чтобы хоккеист был в хорошей форме на протяжении всего сезона. Представьте, каково было писать, а после защищать такую работу, где научным консультантом был Тарасов, а официальным оппонентом — Аркадий Иванович Чернышёв.

— С кем ещё вы работали помимо Тарасова?
— С Робертом Черенковым, когда он тренировал в Саратове, с Тихоновым в ЦСКА. В целом я знал, пожалуй, всех тренеров Высшей лиги, многие из них пользовались результатами наших исследований. Два сезона проработал в «Крыльях Советов» с Борисом Кулагиным. Мне хотелось увидеть, как покажут себя наши методики с командой, идущей в середине турнирной таблицы. Во время моей работы в ЦСКА Борис Павлович был помощником Тарасова, там мы и познакомились. В 1972 году Кулагин принял «Крылья» и пригласил меня к себе в качестве научного помощника.

— Как складывалась работа в «Крыльях Советов»?
— Раньше ведь как было — да и сейчас, к сожалению — сезон закончился и минимум на месяц игроки разъезжались в отпуск. Они отдыхали как хотели и, как правило, привозили пять-шесть килограммов лишнего веса. Приходилось тратить около двух недель, чтобы привести их в рабочее состояние. Я предложил не сразу уходить в отпуск, а две недели потренироваться. Мы поехали в Кисловодск, я разработал специальную систему занятий — только атлетизм, лёгкая атлетика и футбол. Многие ребята живы и могут рассказать как это было. В результате в 1973 году «Крылья» выиграли бронзу, а год спустя — золото чемпионата и Кубок СССР. А Вячеслав Анисин, Юрий Лебедев и Александр Бодунов стали самым результативным звеном, забросив 64 шайбы.

— Другие тренеры использовали ваши научные наработки?
— Да, у нас был контроль за тренировочным процессом. Итогом нашей работы стали методические рекомендации, в которых было прописано, что делать в соревновательном периоде, подготовительном и переходном. В качестве критериев описаны направленность тренировочной работы, объёмы и интенсивность. Количество часов на каждый вид подготовки — сколько на силовую, на скоростную работу, на выносливость и так далее.

— Технические возможности для следования рекомендациям были во всех советских командах?
— Конечно, поскольку датчики потом уже никто не вешал, в этом не было необходимости. Условно говоря, были разработаны 70 упражнений атлетизма, 30 на льду, и параметры, которые нужно фиксировать. Для этого особых технических возможностей не требовалось.

— Что-то из хоккейного опыта вы переносили на последующую работу в футболе?
— Это совершенно разные виды спорта, у спортсменов разные физиологические механизмы. Хоккеист 40-50 секунд работает, потом две минуты отдыхает, футболисту нужно бегать все 90 минут. Кроме этого, задействуются разные группы мышц. Вы не увидите футболистов с массой в 90 и больше килограммов, а хоккеистов таких немало. Поэтому в футболе совершенно иной комплекс упражнений и подготовки. Но основа методики всё-таки одинаковая, только научный подход отталкивается от специфики футбола.

— После вас кто-то занимался схожей научной работой?
— Насколько я знаю, нет. Какие-то исследования были, но они носили локальный характер. Допустим, выработка стартовой скорости и что-то специальное. Комплексных работ не было.